Всего три слова. Я люблю вас. Они прозвучали так безнадежно. Будто он сказал: «Я болен раком».
Автор: Lilu-san
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: русский/немец
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика
Размер: Миди
Статус: в процессе написания
Описание: 1943 год. Солдат, получивший серьзную травму, живет в деревне, на которую нападают немцы.
Примечания автора:
Я патриотка. Если этот ориджинал как-то оскорбит ваши чувства, заранее прошу прощения.
На немецкий переводил Гугл, так что те, кто хорошо знает этот язык, прошу прощения за бред получившийся в ходе перевода.
Глава 1
Двадцать третье апреля тысяча девятьсот сорок третьего года стало для меня самым ужасным днём за всю свою прожитую жизнь. Два года как идёт Отечественная война с фашистами. С поля битвы я вернулся только четыре месяца назад из-за травмы ноги, которая до сих пор не напоминала о себе. В одной из битв, мне прострелили коленную чашечку, по этой причине моя нога до конца не разгибалась, я не мог бегать и с трудом ходил прихрамывая.
Я плохо общался с оставшимися стариками и детьми, которые жили в этой отдалённой, находившейся в глуши, деревне. Но они всегда приходили ко мне с едой и какими-либо нужными вещами в быту, помогали убираться и готовили. Дети тут были весёлыми и добрыми, они всегда внимательно слушали мои приукрашенные рассказы.
В тот трагичный день, я проснулся в тоже время, что и обычно, намереваясь самостоятельно достать из подвала варенье. Так как моя нога не только до конца не разгибалась, но и при сильном давлении начинала ныть, это была довольно затруднительная миссия.
Одевшись, я с трудом спустился вниз, с помощью керосиновой лампы освещая темный, небольших размеров подвал. Поставив её на пыльный погнивший стол, я смотрел в склянки со странным содержимым, пытаясь определить, является ли это вареньем.
Внезапный толчок, будто землетрясение, заставило крышку от подвала упасть и захлопнуться. Я грязно выругался и, прихрамывая, подошёл к дощатой вертикальной лестнице.
Внезапно я услышал пушенные залпы и стрельбу из автомата. Сомнений не было, на деревню напали. Коленка заныла сильнее и я, облокотившись к стене, начал массировать её рукой.
Я слышал крики женщин и детей, поэтому превозмогая боль, схватившись за ступеньку, я взобрался наверх и попытался откинуть захлопнувшуюся крышку, но, кажется, падая, она ещё и защёлкнулась.
Я начал стучать по ней и поддевая плечом пытаться открыть. Но вряд ли усилия больного мужчины, пусть и солдата, могли сыграть здесь большую роль. Но сдаться я не мог. Продолжая пытаться открыть погреб, я чуть не упал с лестницы. Плечо сильно ныло, я не сомневался, что там огромный синяк, но я продолжал бить по крышке около замка, надеясь, что та сойдёт с петель и выпустит меня.
Я услышал, что кто-то зашёл в мой дом, поэтому сразу же затих. Если сейчас немцы меня найдут, то просто застрелят. Вряд ли они смогли бы увидеть погреб, они даже эту потайную комнату не найдут. После того, как вражеские силы ушли, я возобновил свои попытки освободиться из плена темноты.
Керосиновая лампа уже погасла, и я не слышал стрельбы, спустившись и найдя что-то вроде гвоздодёра, я просунул железо в щель и, надавив на него, попытался открыть. Через некоторое время крышка, наконец-то, поддалась, и я, откинув ее, вылез из погреба. Сразу же подползая к кровати и доставая испод матраца ружьё, я, поднявшись на ноги, спрятался за шкафом. Стрельба уже утихла и смысла прятаться, возможно, не было, но инстинкты у меня сохранились.
Я подполз к окну, выходившему в сторону улицы, и стиснул ружьё, видя, что на главной дороге лежат тела моих соседей.
- Я не успел, - прошептал я, стискивая зубы и злясь на самого себя. Поднявшись с корточек, я зашипел от боли в коленке. От довольно долгой и напряжённой обстановки в подвале, она ныла сильнее, чем обычно. Плечо я разбил, и рукав рубашки промок от крови.
Выйдя из дома я, понял, что немцы уже ушли. Я с трудом держал равновесие, стоя на крыльце и смотря, где повсюду валяются люди, с простреленными головами и дырками в теле, омываясь в собственной луже крови.
Внезапно я услышал стон из соседнего дома, поэтому сорвавшись с места, я поковылял к тому дому. Распахнув дверь, я сразу же начал глазами искать источник звука.
- Где ты?! – прокричал я и услышал стон человека из дальней комнаты.
Зайдя туда, я увидел немца лежащего на полу и скривившегося от боли в плече, которое ему проткнул один из моих соотечественников. Ему было не больше двадцати и не меньше шестнадцати. Ещё совсем мальчик, которого возможно поневоле отправили воевать.
Увидев меня, он испуганно затараторил:
- Sie töte mich nicht! Ich habe… nichts Böses getan! – он сжимал своё плечо и я, вспоминая людей, которые лежали на улице, навёл на него своё ружьё.
Он поднял на меня свой заплаканный пронзительный взгляд. Он безнадёжно смотрел на меня, как будто именно я олицетворял смерть. Поджав губы, я замахнулся и ударил его прикладом по лицу. Немец сразу же потерял сознание, а я, заметив лежащий рядом с ним автомат, который явно был сделан не в СССР, поднял его с пола.
Первым делом я проверил магазин, к моему удивлению он был полон. Нагнувшись к солдату, я проверил его запасы, оказалось, что он не сделал, ни одного выстрела.
Я вновь посмотрел на лицо немца, которое сейчас было в крови. Кажется, своим ударом я рассек ему бровью.
Это обычный ребёнок, скорее всего, его заставили пойти на войну. Наши войска тоже были полны таких неумех и трусов, которые просто не могли сражаться. Я взял стул и поставил его на середину комнаты. С трудом усадив на него парня, я связал солдата и начал дожидаться, когда тот очнётся.
Мне тридцать пять лет, и в армии я состоял ещё до того, как началась война. Это были лучшие времена, защищать свою страну и граждан, вот это настоящий долг солдата. Когда началась война, к нам начали приводить мелких пацанов, которые не могли постоять не только за страну, но и за себя. Мне было их жаль. Жаль в том смысле, что они ещё даже как быть ребёнком не узнали, что теперь им придётся проливать кровь таких же напуганных детей как и они сами.
Ожидание заняло около получаса. Парень с трудом разлепил глаза, лицо его было бледным, даже при плохом освещении это было легко заметить. Похоже, он потерял слишком много крови. К тому же почему его не забрали немцы? Наверное, они недолюбливали таких сопливых мальчишек и кидали их при первой возможности. Ведь он даже своё оружие не использовал.
- Ммм… - часто моргая и пытаясь выяснить, где он, промычал парень. Как только он увидел меня и почувствовал, что связан, на его лбу проступил пот, а сам он весь задрожал от страха. Ну, ещё бы. Выглядело это так, словно я его пытать собираюсь.
- Ты понимаешь меня? – спросил я. Конечно, мне было известно, что он не говорит по-русски, но убедиться всё же стоило.
Он тяжело дышал и смотрел на меня удивленными глазами, пытаясь инстинктивно понять, о чём я спрашиваю и как ему ответить. Честно говоря, я вначале думал, что он блефует, но теперь я мог даже почувствовать исходящий от него страх. Его движения и это прерывистое дыхание были не наигранными, а если они наиграны, то я ему поаплодирую стоя, за такую хорошую игру.
Я поднял руку, чтобы потереть лоб, но парень видимо понял это совершенно по-другому. В ответ на это он дёрнулся, чуть было, не падая вместе со стулом, и крепко зажмурился, сжимая ладони в кулаки.
- Что же мне с тобой делать? – спросил я сам себя.
Я не хотел убивать невиновного. Он ведь никого не убил, на войну пошёл, как и многие другие по приказу, наверняка, его заставили, угрожая семье, как это делают у нас. Многие бы посчитали, что его можно убить только за то, что он родился в Германии. Но разве это повод для убийства человека? По-моему это явно то, с чем мы сражаемся.
- Что же мне с тобой делать? – повторил я вздыхая.
- Töte mich nicht ... - проплакал он.
Я не знал немецкого и понятия не имел, что говорит это дитя. Но мне кажется, что он явно сказал, что-то вроде: «Отпустите меня».
Я посмотрел на его рану. Плечо и ему, и мне нужно перевязать, я-то, может и не умру от своей раны, но вот он, явно, держится из последних сил. Я поднялся со стула, а парень в который раз из-за моих действий дернулся на стуле, а я покачал головой, чувствуя безнадёжность случая.
Принеся аптечку в комнату, я, не развязывая парня, разодрал ему одежду в области плеча. Он кричал и что-то говорил, я прикрыл ему рот рукой и, приложив палец к своим губам, показал, что ему лучше помолчать. Он смотрел на меня, глазами полными слёз, покрасневшими от усталости и недосыпания и расширенными зрачками от страха.
Промочив тряпку в ведре с водой, я начал промывать ему рану. Как только он понял, что я не собираюсь причинять ему вред, парень начал удивленно переводить взгляд с моего лица на свою рану. После чего немного расслабившись, стал дышать ровнее.
Я промыл рану, обработал её и перевязал. Парень сидел смирно, ничего не говорил и не дергался, выполнял все мои требования, поэтому, как только я вытер ему лицо и обработал рану, которую сделал ему сам, он тихо произнёс:
- Danke, - это слово я знал, поэтому в ответ ему только кивнул.
После этого я сам себе попытался обработать рану, но это было слишком сложно, и я стал размышлять над тем, чтобы отпустить мальчишку, дабы он меня залатал. Идея была абсурдная, но я не знал, что мне делать. Убей я его, остался бы один в деревне с кучей трупов, а если, отпустив, он убьёт меня, то получается, во всём буду виноват я.
Я поднялся и зашёл в комнату, где был связан парень, он сразу же поднял голову и, увидев у меня в руке нож, испугано сжался и отпустил взгляд. Я подошёл, прихрамывая, к нему и сел на стул, стоять по-прежнему было тяжело.
- Ты, - произнёс я, он поднял голову и посмотрел на меня, жестом указав на него, я повторил, - Ты, - после указал на себя, - меня, - указал на аптечку и на свою рану, - вылечишь? – в конце сделав вопросительную интонацию. Парень молчал, поэтому я продолжил, - Я… тебя… отпущу, - последнее слово я изобразил, словно перерезаю верёвки.
Он смотрел на меня недоверчиво и удивленно, после чего кивнул, но я сомневался, что парень, вообще, понял, о чём я говорю. Перерезав путы, связывавшие его руки и ноги, я протянул ему аптечку и сел боком. Несмотря на мои опасения, он всё же помог мне, чему я был рад и удивлён.
Рад я был тому, что не ошибся в парне, он действительно не желает причинять людям зла. А удивлен тому, как он правильно и быстро всё сделал. После этого он сел на корточки и хотел было осмотреть мою ногу, видимо думая, что она пострадала в этом бою, но я выдернул её из рук и злобно посмотрел на парня, который, не понимал, что сделал не так.
- Ich verarbeitet es und binden, - сказал он, и вновь потянулся к ноге, разозлившись на парня, я приставил к его горлу нож, который всё ещё сжимал в руке.
- Нет, - отрицательно качая головой, внятно и строго произнёс я, заставляя парня легко кивнуть и отступить.
Он сел обратно на стул, и я повернулся к нему лицом. А вот теперь было самое трудное. Что нам двоим делать? Мы не может доверять друг другу, даже оставаться ядом без витающего в воздухе напряжения не сможем. Возможно, поправившись, он захочет последовать за своим отрядом, чего допустить я не могу.
Он смотрел на меня, будто ожидая указаний. А я смотрел на него, недовольно возможно даже сердито. Похоже, то, что я доверил ему свое тело, значило для него намного больше. Я больше не чувствовал исходящего от него страха или даже волнения. Видимо он думает, что я в нём нуждаюсь, больше чем он во мне.
Я поднялся со стула и покинул этот дом, находиться здесь было слишком неправильно и трудно для меня. Быстро перебравшись в свой дом, я задёрнул везде шторы и направился в спальню. Я слишком устал, поэтому лёг на кровать и буквально через пару минут отключился.
Проснулся я от крика. Кто-то явно кого-то искал, поэтому каждый раз что-то повторял. Что-то явно непонятное. Видимо на иностранном языке. Резко открыв глаза и поднявшись с кровати, я вспомнил вчерашний день и, посмотрев в окно, заметил, что парень как раз проходит мимо моего дома.
Посмотрев на часы, стоящие на столе, я понял, что проспал больше пятнадцати часов, а парень похоже начал волноваться и вышел из дома. Поднявшись с постели, я подошёл к окну и постучал, ожидая, что парень поймёт. Продолжая бить по стеклу, я заметил маячившее молодое лицо немца, который обеспокоенно заглядывал в окно.
Я рукой позвал его, намекая, чтобы он зашёл через дверь и направился на кухню. Зная, что осталось совсем немного крупы, я налил в кастрюлю воды и засыпал туда оставшееся содержимое банки, которого впрочем, было мало на двоих.
- Soldat, - позвал парень и, наконец, заглянул на кухню, - Sie haben eine sehr lange Zeit dort, ich wurde sogar etwas Schlaf zu bekommen. Deshalb, sobald sie aufwachte, ging, um für Sie zu suchen.
Парень продолжал, говорить на непонятном для меня языке и я подумал, что он дурак, раз не заметил (или решил не обращать внимания) то, что я его совсем не понимаю.
Добавив в кастрюлю немного соли, я попробовал воду на вкус, после чего вновь стал помешивать содержимое. Из-за его болтовни я начал раздражаться, поэтому схватив нож, я прижал парня к стенке и приставил к его горлу лезвие.
- Ты меня задолбал. Заткнись, крыса! Твои соотечественники перебили здесь кучу народу, а ты ведёшь себя так будто тут хозяин. Ты должен молчать и ни звука не произносить. Ещё раз ты сделаешь что-нибудь такое, я обещаю, - делая порез на его шее, прошипел я, - я перережу тебе глотку. И плевать, что ты не понимаешь русского языка.
Как только я отпустил его, парень сполз вниз, сжимая плечо и испуганно смотря на меня. Похоже он понял всю серьёзность ситуации.
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: русский/немец
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика
Размер: Миди
Статус: в процессе написания
Описание: 1943 год. Солдат, получивший серьзную травму, живет в деревне, на которую нападают немцы.
Примечания автора:
Я патриотка. Если этот ориджинал как-то оскорбит ваши чувства, заранее прошу прощения.
На немецкий переводил Гугл, так что те, кто хорошо знает этот язык, прошу прощения за бред получившийся в ходе перевода.
Глава 1
Двадцать третье апреля тысяча девятьсот сорок третьего года стало для меня самым ужасным днём за всю свою прожитую жизнь. Два года как идёт Отечественная война с фашистами. С поля битвы я вернулся только четыре месяца назад из-за травмы ноги, которая до сих пор не напоминала о себе. В одной из битв, мне прострелили коленную чашечку, по этой причине моя нога до конца не разгибалась, я не мог бегать и с трудом ходил прихрамывая.
Я плохо общался с оставшимися стариками и детьми, которые жили в этой отдалённой, находившейся в глуши, деревне. Но они всегда приходили ко мне с едой и какими-либо нужными вещами в быту, помогали убираться и готовили. Дети тут были весёлыми и добрыми, они всегда внимательно слушали мои приукрашенные рассказы.
В тот трагичный день, я проснулся в тоже время, что и обычно, намереваясь самостоятельно достать из подвала варенье. Так как моя нога не только до конца не разгибалась, но и при сильном давлении начинала ныть, это была довольно затруднительная миссия.
Одевшись, я с трудом спустился вниз, с помощью керосиновой лампы освещая темный, небольших размеров подвал. Поставив её на пыльный погнивший стол, я смотрел в склянки со странным содержимым, пытаясь определить, является ли это вареньем.
Внезапный толчок, будто землетрясение, заставило крышку от подвала упасть и захлопнуться. Я грязно выругался и, прихрамывая, подошёл к дощатой вертикальной лестнице.
Внезапно я услышал пушенные залпы и стрельбу из автомата. Сомнений не было, на деревню напали. Коленка заныла сильнее и я, облокотившись к стене, начал массировать её рукой.
Я слышал крики женщин и детей, поэтому превозмогая боль, схватившись за ступеньку, я взобрался наверх и попытался откинуть захлопнувшуюся крышку, но, кажется, падая, она ещё и защёлкнулась.
Я начал стучать по ней и поддевая плечом пытаться открыть. Но вряд ли усилия больного мужчины, пусть и солдата, могли сыграть здесь большую роль. Но сдаться я не мог. Продолжая пытаться открыть погреб, я чуть не упал с лестницы. Плечо сильно ныло, я не сомневался, что там огромный синяк, но я продолжал бить по крышке около замка, надеясь, что та сойдёт с петель и выпустит меня.
Я услышал, что кто-то зашёл в мой дом, поэтому сразу же затих. Если сейчас немцы меня найдут, то просто застрелят. Вряд ли они смогли бы увидеть погреб, они даже эту потайную комнату не найдут. После того, как вражеские силы ушли, я возобновил свои попытки освободиться из плена темноты.
Керосиновая лампа уже погасла, и я не слышал стрельбы, спустившись и найдя что-то вроде гвоздодёра, я просунул железо в щель и, надавив на него, попытался открыть. Через некоторое время крышка, наконец-то, поддалась, и я, откинув ее, вылез из погреба. Сразу же подползая к кровати и доставая испод матраца ружьё, я, поднявшись на ноги, спрятался за шкафом. Стрельба уже утихла и смысла прятаться, возможно, не было, но инстинкты у меня сохранились.
Я подполз к окну, выходившему в сторону улицы, и стиснул ружьё, видя, что на главной дороге лежат тела моих соседей.
- Я не успел, - прошептал я, стискивая зубы и злясь на самого себя. Поднявшись с корточек, я зашипел от боли в коленке. От довольно долгой и напряжённой обстановки в подвале, она ныла сильнее, чем обычно. Плечо я разбил, и рукав рубашки промок от крови.
Выйдя из дома я, понял, что немцы уже ушли. Я с трудом держал равновесие, стоя на крыльце и смотря, где повсюду валяются люди, с простреленными головами и дырками в теле, омываясь в собственной луже крови.
Внезапно я услышал стон из соседнего дома, поэтому сорвавшись с места, я поковылял к тому дому. Распахнув дверь, я сразу же начал глазами искать источник звука.
- Где ты?! – прокричал я и услышал стон человека из дальней комнаты.
Зайдя туда, я увидел немца лежащего на полу и скривившегося от боли в плече, которое ему проткнул один из моих соотечественников. Ему было не больше двадцати и не меньше шестнадцати. Ещё совсем мальчик, которого возможно поневоле отправили воевать.
Увидев меня, он испуганно затараторил:
- Sie töte mich nicht! Ich habe… nichts Böses getan! – он сжимал своё плечо и я, вспоминая людей, которые лежали на улице, навёл на него своё ружьё.
Он поднял на меня свой заплаканный пронзительный взгляд. Он безнадёжно смотрел на меня, как будто именно я олицетворял смерть. Поджав губы, я замахнулся и ударил его прикладом по лицу. Немец сразу же потерял сознание, а я, заметив лежащий рядом с ним автомат, который явно был сделан не в СССР, поднял его с пола.
Первым делом я проверил магазин, к моему удивлению он был полон. Нагнувшись к солдату, я проверил его запасы, оказалось, что он не сделал, ни одного выстрела.
Я вновь посмотрел на лицо немца, которое сейчас было в крови. Кажется, своим ударом я рассек ему бровью.
Это обычный ребёнок, скорее всего, его заставили пойти на войну. Наши войска тоже были полны таких неумех и трусов, которые просто не могли сражаться. Я взял стул и поставил его на середину комнаты. С трудом усадив на него парня, я связал солдата и начал дожидаться, когда тот очнётся.
Мне тридцать пять лет, и в армии я состоял ещё до того, как началась война. Это были лучшие времена, защищать свою страну и граждан, вот это настоящий долг солдата. Когда началась война, к нам начали приводить мелких пацанов, которые не могли постоять не только за страну, но и за себя. Мне было их жаль. Жаль в том смысле, что они ещё даже как быть ребёнком не узнали, что теперь им придётся проливать кровь таких же напуганных детей как и они сами.
Ожидание заняло около получаса. Парень с трудом разлепил глаза, лицо его было бледным, даже при плохом освещении это было легко заметить. Похоже, он потерял слишком много крови. К тому же почему его не забрали немцы? Наверное, они недолюбливали таких сопливых мальчишек и кидали их при первой возможности. Ведь он даже своё оружие не использовал.
- Ммм… - часто моргая и пытаясь выяснить, где он, промычал парень. Как только он увидел меня и почувствовал, что связан, на его лбу проступил пот, а сам он весь задрожал от страха. Ну, ещё бы. Выглядело это так, словно я его пытать собираюсь.
- Ты понимаешь меня? – спросил я. Конечно, мне было известно, что он не говорит по-русски, но убедиться всё же стоило.
Он тяжело дышал и смотрел на меня удивленными глазами, пытаясь инстинктивно понять, о чём я спрашиваю и как ему ответить. Честно говоря, я вначале думал, что он блефует, но теперь я мог даже почувствовать исходящий от него страх. Его движения и это прерывистое дыхание были не наигранными, а если они наиграны, то я ему поаплодирую стоя, за такую хорошую игру.
Я поднял руку, чтобы потереть лоб, но парень видимо понял это совершенно по-другому. В ответ на это он дёрнулся, чуть было, не падая вместе со стулом, и крепко зажмурился, сжимая ладони в кулаки.
- Что же мне с тобой делать? – спросил я сам себя.
Я не хотел убивать невиновного. Он ведь никого не убил, на войну пошёл, как и многие другие по приказу, наверняка, его заставили, угрожая семье, как это делают у нас. Многие бы посчитали, что его можно убить только за то, что он родился в Германии. Но разве это повод для убийства человека? По-моему это явно то, с чем мы сражаемся.
- Что же мне с тобой делать? – повторил я вздыхая.
- Töte mich nicht ... - проплакал он.
Я не знал немецкого и понятия не имел, что говорит это дитя. Но мне кажется, что он явно сказал, что-то вроде: «Отпустите меня».
Я посмотрел на его рану. Плечо и ему, и мне нужно перевязать, я-то, может и не умру от своей раны, но вот он, явно, держится из последних сил. Я поднялся со стула, а парень в который раз из-за моих действий дернулся на стуле, а я покачал головой, чувствуя безнадёжность случая.
Принеся аптечку в комнату, я, не развязывая парня, разодрал ему одежду в области плеча. Он кричал и что-то говорил, я прикрыл ему рот рукой и, приложив палец к своим губам, показал, что ему лучше помолчать. Он смотрел на меня, глазами полными слёз, покрасневшими от усталости и недосыпания и расширенными зрачками от страха.
Промочив тряпку в ведре с водой, я начал промывать ему рану. Как только он понял, что я не собираюсь причинять ему вред, парень начал удивленно переводить взгляд с моего лица на свою рану. После чего немного расслабившись, стал дышать ровнее.
Я промыл рану, обработал её и перевязал. Парень сидел смирно, ничего не говорил и не дергался, выполнял все мои требования, поэтому, как только я вытер ему лицо и обработал рану, которую сделал ему сам, он тихо произнёс:
- Danke, - это слово я знал, поэтому в ответ ему только кивнул.
После этого я сам себе попытался обработать рану, но это было слишком сложно, и я стал размышлять над тем, чтобы отпустить мальчишку, дабы он меня залатал. Идея была абсурдная, но я не знал, что мне делать. Убей я его, остался бы один в деревне с кучей трупов, а если, отпустив, он убьёт меня, то получается, во всём буду виноват я.
Я поднялся и зашёл в комнату, где был связан парень, он сразу же поднял голову и, увидев у меня в руке нож, испугано сжался и отпустил взгляд. Я подошёл, прихрамывая, к нему и сел на стул, стоять по-прежнему было тяжело.
- Ты, - произнёс я, он поднял голову и посмотрел на меня, жестом указав на него, я повторил, - Ты, - после указал на себя, - меня, - указал на аптечку и на свою рану, - вылечишь? – в конце сделав вопросительную интонацию. Парень молчал, поэтому я продолжил, - Я… тебя… отпущу, - последнее слово я изобразил, словно перерезаю верёвки.
Он смотрел на меня недоверчиво и удивленно, после чего кивнул, но я сомневался, что парень, вообще, понял, о чём я говорю. Перерезав путы, связывавшие его руки и ноги, я протянул ему аптечку и сел боком. Несмотря на мои опасения, он всё же помог мне, чему я был рад и удивлён.
Рад я был тому, что не ошибся в парне, он действительно не желает причинять людям зла. А удивлен тому, как он правильно и быстро всё сделал. После этого он сел на корточки и хотел было осмотреть мою ногу, видимо думая, что она пострадала в этом бою, но я выдернул её из рук и злобно посмотрел на парня, который, не понимал, что сделал не так.
- Ich verarbeitet es und binden, - сказал он, и вновь потянулся к ноге, разозлившись на парня, я приставил к его горлу нож, который всё ещё сжимал в руке.
- Нет, - отрицательно качая головой, внятно и строго произнёс я, заставляя парня легко кивнуть и отступить.
Он сел обратно на стул, и я повернулся к нему лицом. А вот теперь было самое трудное. Что нам двоим делать? Мы не может доверять друг другу, даже оставаться ядом без витающего в воздухе напряжения не сможем. Возможно, поправившись, он захочет последовать за своим отрядом, чего допустить я не могу.
Он смотрел на меня, будто ожидая указаний. А я смотрел на него, недовольно возможно даже сердито. Похоже, то, что я доверил ему свое тело, значило для него намного больше. Я больше не чувствовал исходящего от него страха или даже волнения. Видимо он думает, что я в нём нуждаюсь, больше чем он во мне.
Я поднялся со стула и покинул этот дом, находиться здесь было слишком неправильно и трудно для меня. Быстро перебравшись в свой дом, я задёрнул везде шторы и направился в спальню. Я слишком устал, поэтому лёг на кровать и буквально через пару минут отключился.
Проснулся я от крика. Кто-то явно кого-то искал, поэтому каждый раз что-то повторял. Что-то явно непонятное. Видимо на иностранном языке. Резко открыв глаза и поднявшись с кровати, я вспомнил вчерашний день и, посмотрев в окно, заметил, что парень как раз проходит мимо моего дома.
Посмотрев на часы, стоящие на столе, я понял, что проспал больше пятнадцати часов, а парень похоже начал волноваться и вышел из дома. Поднявшись с постели, я подошёл к окну и постучал, ожидая, что парень поймёт. Продолжая бить по стеклу, я заметил маячившее молодое лицо немца, который обеспокоенно заглядывал в окно.
Я рукой позвал его, намекая, чтобы он зашёл через дверь и направился на кухню. Зная, что осталось совсем немного крупы, я налил в кастрюлю воды и засыпал туда оставшееся содержимое банки, которого впрочем, было мало на двоих.
- Soldat, - позвал парень и, наконец, заглянул на кухню, - Sie haben eine sehr lange Zeit dort, ich wurde sogar etwas Schlaf zu bekommen. Deshalb, sobald sie aufwachte, ging, um für Sie zu suchen.
Парень продолжал, говорить на непонятном для меня языке и я подумал, что он дурак, раз не заметил (или решил не обращать внимания) то, что я его совсем не понимаю.
Добавив в кастрюлю немного соли, я попробовал воду на вкус, после чего вновь стал помешивать содержимое. Из-за его болтовни я начал раздражаться, поэтому схватив нож, я прижал парня к стенке и приставил к его горлу лезвие.
- Ты меня задолбал. Заткнись, крыса! Твои соотечественники перебили здесь кучу народу, а ты ведёшь себя так будто тут хозяин. Ты должен молчать и ни звука не произносить. Ещё раз ты сделаешь что-нибудь такое, я обещаю, - делая порез на его шее, прошипел я, - я перережу тебе глотку. И плевать, что ты не понимаешь русского языка.
Как только я отпустил его, парень сполз вниз, сжимая плечо и испуганно смотря на меня. Похоже он понял всю серьёзность ситуации.
@темы: мой немец, повседневность, ориджинал, яой, POV
, как же мне лень что-либо писать. И даже не то, чтобы лень 
... вроде и мысли есть, но написать не могу... Что это? Упадок сил? 
Хочу закончить "Обычную жизнь" и возможно "Семь демонов" тоже... как же всё это угнетает. 
но пока я не заставлю себя хоть как-о действовать, вряд ли что-то из этого выйдет). 
